Бунт и история

Русский художник Василий Иванович Суриков в 1881 году представил культурному миру одно из своих великих произведений живописи на историческую тему – «Утро стрелецкой казни». Картина определена интересной и сложной композицией с раскрытием психологии художественно выразительных образов в историческом времени – царствование Петра I в конце XVII в.

Рассмотрим пространственное отношение, образованное на картине Храмом Василия Блаженного и стенами Московского Кремля.

Храм Василия Блаженного, заложенный Иваном IV в честь взятия Казани, явился на картине Сурикова свидетелем нового времени, окропленного кровью стрельцов-бунтовщиков. Христианская церковь стала на картине символом стрелецкого войска, основанного незадолго до похода первого русского царя на ханский оплот казанской монгольской орды.

Храм на картине как бы приютил возле своего подножия людей, собранных к последней участи своей тяжелой судьбы. Стрельцы не были заложниками необоснованных политических репрессий новой власти, русская поговорка «что посеешь, то и пожнешь» хорошо раскрывала не только внутриполитический, но и психологический мотив Петра I в казни солдат «уходящей эпохи». Кровавый бунт в Москве стрельцов 1682 г., который видел 10-и летний наследник престола Петр, оставил ужасное впечатление на детское сознание будущего государя на всю оставшуюся жизнь. Разрушение основ государственного правления в форме бунта никогда не приносила никакого блага ни одной стране в мировой истории – только реки крови и ужаса в судьбе народа, ищущего спасения в обретении нового согласия уже с любой властью, готовой прекратить культурный хаос на основании установления законов обычно еще более жестоких, чем существовали прежде. Храм и стены Кремля символически образуют пространство противостояния между «старым» временем и «новым» через формы установленных виселиц, ожидающих своих жертв. Великий русский художник Суриков избавил зрителя от образа кровавых плах, на которых рубились стрелецкие головы. Суриков обладал чувством духовного понимания свершившегося события в истории России, не желая утверждать откровение безобразного и безнравственного в тексте русской культуры, в отличие от И. Репина, предложившего изобразить на полотне реальные образы смерти. Суриков вспоминал об одной из рекомендаций И. Репина – «когда работа над «Утром стрелецкой казни» близилась к завершающей стадии, ко мне домой зашёл Илья Репин. Посмотрев на картину, он спросил: «Что же это у вас ни одного казнённого нет? Вы бы вот здесь хоть на виселице, на правом плане повесили бы». Суриков действительно решил провести эксперимент и изобразить повешенного стрельца, но избавился от подобной идеи, когда композиционная идея эстетического чувства, раскрываемого в форме живописи, стала изничтожатся грубой вульгарностью неприкрытого жанра «horror». Русский живописец исключил совет И. Репина из художественного текста картины, решив, что «искусство не должно так действовать». Выразительность исторического плана в кисти художника никогда не превращалась в бесцельность «смакования» жестоких подробностей, разрушающих восприятие единства духовного замысла русской культуры в истории.

Кремль недолго будет определять положение противостояния в отношении Собора Покрова Пресвятой Богородицы-на-рву (Василия Блаженного), единство исторического пути московского архитектурного ансамбля не может преломить между собой «хлеб и соль», как с гостем. Новая культура потребует новой столичности, которая обретет свое существование на «брегах Невы» в Санкт-Петербурге, где через почти два столетия 1 марта 1881 года в день открытия выставки, на которой была представлена данная картина Сурикова, произошло смертельное покушение народовольцев на императора Александра II. Новый бунт в новом времени – потребует очень скоро новой (старой) столичности и новой крови русского народа в общей трагедии революций и гражданской войны с испытанием духовных традиций культурного мировоззрения.

К. Никулушкин