ФИЛОСОФСКИЙ РАКУРС 
Картина создана русским художником И. Е. Репиным и выставлена к народному обозрению в 1885 году. Многочисленные отзывы современников Репина на художественное произведение как положительные, так и отрицательные не исчерпывают сформулированный авторский смысл в сюжетной линии исторической композиции.
Убивал ли в действительности Иван IV своего собственного сына – вопрос исключительно исторический, не представляющий сюжетного интереса к объекту искусства – полотна И. Е. Репина.
Главным воздействием на зрителя являются художественно-изобразительные средства автора, его представление об историческом событии как факте, и замысел (идея) композиции, полагающей эстетическое откровение.
Живопись Репина определена в искусстве направлением реализма, но при обращении к данному произведению возникает плеяда вопросов по отношению к структурному тексту реализма:
— что разворачивается пред зрительской аудиторией: реалистичность воспроизведения бытовой драмы или исторического события, обусловленного авторским взглядом и чувствами самого Репина на сюжет сыноубийства?
— что именно воплощено в художественной проекции реализма: подчеркнутая выразительность эмоционально-психологического состояния Грозного или реалистичность изображенной раны царевича?
Необходимо указать, что многие критики из профессиональной сферы художников упрекали Репина в нереалистичности и раны с кровавым исходом, и выражения лица Грозного в состоянии аффекта.
Обратимся к полному названию картины «Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1581 года». Указанная дата в названии полотна не является случайной, Репин вспоминал, что на создание произведения повлияло два события, произошедших в 1881 году: – страшное убийство в марте месяце русского императора Александра II, – и, прослушанное в том же году произведение Римского-Корсакова «месть» – часть симфонической сюиты «Антар». Убийство и месть – становятся исходными мотивами эстетического начала, утвердившего будущий текст художественной композиции.
В имени картины нет слов об убийстве, которое было совершено, имеется только утверждение семейной истины «Иван Грозный и его сын Иван…». Два Ивана, отец и сын, объединенных роком русской власти, уничтожающей свой собственный смысл в покоях московских царских палат.
Два Ивана в русской культуре – это либо слишком много (сказочный Иван с приставкой не требует для себя двойника), либо слишком мало (двойка – не характерный способ для воплощения русского религиозно-духовного смысла в художественном образе: невинно убиенным братьям-святым Борису и Глебу определен третий брат-каин – Святополок Окаянный). Возможно предположить, что из тьмы на чуть заметной парсуне (картине портретного сходства), расположенной в правой верхней части композиции, взирает один из предков первого русского царя – представитель династии Рюриковичей (другой образ был бы сомнителен в царских покоях). Определить персонаж княжеского рода с точностью невозможно, но если сопоставить логический исход совершаемого действия на полотне Репина, то взирать из прошлого должен Иван III – освободитель Руси от монгольского ига (Стояние на реке Угре 1480 г.), собиратель последних крупных земель вокруг Москвы – Новгородской республики, Рязанского и Тверского княжеств. Именно Иван III утвердил преемственность византийских регалий императорской власти в России через женитьбу на Зое-Софии Палеолог.
Три Ивана, воссоздающих печать немоты содеянного ужаса, обращенного к исповеди перед духом молчания (наподобие христианской святыни «Святой Троицы» Андрея Рублева), словно спрашивают: – кто в роде Рюриковичей будет последним…из язычников? Родовое отношение в пространстве живописи Репина выражено отцеубийством, нет Каина, нет Авеля есть настоящий отец, утративший духовную жизнь за видимостью ее внешнего образа и чувство властной меры перед собственным сыном и своим народом.
Движение солнечного освещения на полотне открывает возможность философской интерпретации. Действительное расположение окон на картине по сторонам света не может быть достоверно известным, но если, установить за исходный взгляд зрительскую реальность, располагающую, как на топографической карте: север наверху картины, юг внизу, запад слева, а восток справа, то возможно увидеть, что свет на лице Ивана Грозного исходит с Востока – пространства второго пришествия Христа для Суда земного, пришествия, к которому при своей жизни готовился первый русский царь. Запад – движение вслед за Солнцем – указывает на слабый свет келейного пространства христианского бытия, наступающего вслед за сыноубийством. Грозный не должен избежать покаяния перед собой и Богом, но его монашеское одеяние на картине указывает на бессмысленность внешнего образа перед сотворенным убийством.
В глазах Грозного нет прозрения, как бы сильно его очи не демонстрировали выразительный ужас содеянного, а там, где не свершилось прозрения, там не пришло и покаяние.
Кто же есть Иван Грозный: ненастоящий монах, первый венчаный царь, первый царь многоженец, сочетавший в своем сердце кровь Мамая и Дмитрия Донского – двух вечно сражающихся противоречий в русской истории: поработителя и освободителя.
Исторический текст предрешен уничтожением рода Рюриковичей с дальнейшим испытанием и русского народа, не сумевшего укротить своенравного царя. Эпоха Смутного времени с голодом, смертью, польско-литовской интервенцией и утратой русских земель на западных границах – длительный путь к национальному самосознанию…
Убийство собственного рода в лице сына Ивана привело впоследствии к смене национальной парадигмы, сложившейся из западноевропейского насильственного культурного воплощения идей Петра Великого. Последний из династии Рюриковичей – царь Федор (средний сын Грозного) был физически слаб и не смог самостоятельно справиться с политической борьбой за топос (место) русского историзма, а его младший брат – восьмилетний царевич Дмитрий погиб (возможно, убит) в Угличе.
В образах исторических персонажей, воплощенных Репиным, не трудно обнаружить, что в богатое одеяние, раскрывающее в русской культуре привычный образ князя или государя, облачен только царевич Иван, а сам Грозный носит монашескую ризу, которой утверждал в народе образ слуги Господа (пусть и кровожадного, но с прямым намерением изничтожения только бояр-ослушников…). Рядом с поваленным сидением-троном лежит сброшенная черная скуфья (церковный головной убор монаха), а не корона первого венчаного русского царя. В положении государственной иерархии при образном восприятии картины возникает вопрос, кто же кого убил – царь своего сына-слугу или слуга-монах своего царя? Будущий вопрос в государстве об отношении мирской власти к христианской проявится в период Патриарха Никона и царя Алексея Михайловича, один из сыновей которого – Петр Алексеевич (Великий) завершит данный вопрос полным упразднением Патриаршества и подчинением Русской церкви государевой власти.
Метафизика художественного текста
Метафизический план картины раскрывается двойным покушением на полотно: в 1913 году накануне Первой мировой войны и в 2018 году накануне великой мировой пандемии. Во всех двух случаях холст был разорван в трех (практически параллельных) местах – и в случае нападения с ножом в 1913 г., в случае удара стойкой ограждения в 2018 г.
Двойное покушение (третьего не свершится) на художественный образ в предвестие страшных, кровавых грядущих событий – говорят о скрытом измерении культурного воплощения на полотне (идейное вдохновение – раскрыть его самостоятельно).
Картине еще предстоит появиться в Третьяковской галерее после реставрации от акта последнего вандализма, направленного на ниспровержение художественных образов исторического бытия в отечественной культуре.
Обратимся с уважением к великому русскому духу культурного созидания в лице отечественных реставраторов, возвращающих к жизни Ивана Грозного и его сына Ивана в пространстве зрительского созерцания.
К. Никулушкин
