ФИЛОСОФСКИЙ РАКУРС 
Пространство городской уникальности раскрывается архитектурным ансамблем – эстетикой, полагающей смысл созидательности человека в художественном образе искусственной формы.
Соответственно, возможное изменение внешнего облика городской архитектуры ведет к внутреннему переосмыслению складывающихся событий в философской перспективе культурного бытия.
Здания, ставшие духовно-исторической выразительностью города, памятники, формирующие мифологическую концептуальность, соборы, хранящие глубинные тайны своей истории… отражают сакральный лик города, в котором проявляется древний текст культурного логоса и мифологии собственного пространства.
Миф отражает в своем понятии древнее созидающее духовную жизнь слово (от греч. μῦθος – слово, речь, рассказ) и раскрывает причинные истоки и явления действительности в области образно-художественной выразительности. В сфере мифологии, совершая рассмотрение памятников архитектуры и скульптуры, следует исключить понятие случайности как единственно верное объяснение событий, происходящих в культурном пространстве.
Произведение искусства в форме скульптуры определено особенностью эстетического прочтения. Пластическое выражение и структурный рельеф скульптуры раскрывают ее философскую идею, обладающую собственной смысловой проекцией в пространствах прошлого, настоящего и будущего. Создается эстетическая композиция восприятия художественного произведения сквозь линию времени как единого целого.
В представленной статье будет рассмотрена философская композиция, полагающая взаимосвязь пространств прошлого и настоящего через скульптурный образ памятников М. И. Кутузова и М. Б. Барклая-де-Толли, установленных возле Казанского собора.
Казанский собор в Санкт-Петербурге был построен в 1811 г. по проекту архитектора А. Воронихина. С одной стороны, Казанский собор представляет завершенное архитектурное единство, с другой – история данного собора, окружающее его культурно-метафизическое поле говорят о многочисленности смыслов, переходящих в форму мифа.
До 1824 г. у обеих внутренних сторон колоннады Казанского собора на пьедесталах стояли временные гипсовые статуи архангелов Михаила и Гавриила (на сохранившемся рисунке художника Б. Патерсона — вид Казанского собора 1821 г. можно увидеть данные скульптуры).
В христианской религии архангел Михаил – «главнокомандующий», предводитель ангельского войска. Из множества атрибутов архангела Михаила следует выделить меч.
Архангел Гавриил является вестником, толкователем Божьего слова. Религиозно-эстетический образ архангела Гавриила раскрывается на ковчеге новгородской иконы XII в. «Ангел Златые Власы». Взгляд архангела и его наклон головы отражают тихую печаль, которая перетекает в чувство смирения, исходящего, будто из самой иконы, и воспринимающегося зрителем.
В первой трети девятнадцатого века скульптуры, определяющие христианскую эстетику, были сняты и впоследствии их место заняли (с небольшим перемещение из внутреннего пространства колонного ряда во внешнее) известные герои-полководцы Отечественной войны 1812 г. – М. И. Кутузов и М. Б. Барклай-де-Толли. Обратимся к памятникам, стоящим напротив двух «рукавов» колоннад, – Михаилу Илларионовичу Кутузову и Михаилу Богдановичу Барклаю-де-Толли.
Следует отметить, что многие скульпторы Академии Художеств, получив предложение создать данные памятники, отказывались изображать полководцев в военном одеянии, поскольку подобное требование нарушало сложившуюся академическую традицию – придавать памятникам скульптурное «облачение» античного образа.
Памятники были возведены скульптором Б. И. Орловским, который увековечил имена полководцев Отечественной войны М. И. Кутузова и М. Б. Барклая-де-Толли, отразив величие их воинской славы и героической доблести.
Соответственно, скульптура архангела Михаила «сменяется» скульптурой М. И. Кутузова, получившего стремительную выразительность в образе с мечом в руках и облаченным в плащ наподобие гиматия.
Следует указать, что командование войском в самый важный момент Отечественной войны перешло по приказу императора Александра I от генерала М. Б. Барклая-де-Толли генералу М. И. Кутузову. Соответственно, М. И. Кутузов стал предводителем русского войска, как архангел Михаил – ангельского.
М. Б. Барклай-де-Толли, облаченный в такой же «плащ-гиматий», изображен в возвышенном, но тихом смирении (или спокойствии). Он держит жезл отстраненно, как будто видит или знает нечто иное, скрытое за парадной силой мятежного духа, подобно архангелу Гавриилу – вестнику Бога (то есть того, кто знает его волю).
Таким образом, отсутствующие скульптуры архангелов Михаила и Гавриила, включенные ранее в композиционное единство Казанского собора, нашли свое духовное воплощение в памятниках полководцам М. И. Кутузову и М. Б. Барклаю-де-Толли, «восстановив» изначальную идею пространства в художественной выразительности метафизического текста.
Рассмотрев культурно-философскую преемственность идеи памятников героев-полководцев Отечественной войны 1812 г. с религиозно-христианскими скульптурами Казанского собора, следует определить дальнейшее развитие «смыслового поля», ставшего философемой места (топоса).
Полководец М. И. Кутузов, отражающий своей культурной идеей образ Архангела Михаила, стоит с поднятой правой рукой, держащей жезл и указывающей на место предстоящей битвы. Если обратиться к направлению его руки, то мы увидим, что М. И. Кутузов показывает на место, где в будущем произойдет убийство народовольцами императора Александра II, и где впоследствии будет возведен собор Спаса на Крови.
Таким образом, в культурном сознании воспроизводится религиозный сюжет, связанный с битвой Архангела Михаила (которого олицетворяет М. И. Кутузов) с драконом: «И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, Но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним…» Откровение Иоанна Богослова 12:7-12:9.
Мы видим, что памятник, обладающий метафизической двойственностью своего образа: образ, подчиняющийся императору, и образ, служащий Господу, – «предупреждает» о месте будущей битвы, вследствие которой «дракон» в лице восставших свергнет власть в лице царя.
Е. Башмакова
