ФИЛОСОФСКИЙ РАКУРС Часть 1.
Рассмотрим один из арт-объектов современного искусства «Девочка с шаром», созданного художником-граффитистом, скрывающимся под псевдонимом Бэнкси.
Итак, определим в структуре философского ракурса 3 вопроса, отражающих символическую энергию рассматриваемого произведения – «Девочка с шаром» («Girl with Ballon»).
Вопрос первый: почему произведение имеет подобное название, и кто данное название установил?
Вопрос второй: в чем культурная суть (изображенного) видимого действия?
Вопрос третий: как проявляется и раскрывается психологическая особенность творческого акта в пространстве современного искусства на примере данного произведения?
Чтобы не перегружать длинным текстом страницу сайта, рассмотрим поочередно по одному сюжетному вопросу, начиная с первого, в каждой из последующих публикаций.
Вопрос первый:
Автор данного произведения – Бэнкси, являясь сам персоной инкогнито, согласно стихийным законам стрит-граффити не представил собственного названия художественному образу при создании. Арт изображение явилось безымянным, как и в большинстве случаев любое творчество, созданное внутренней жизнью массовой городской (урбанистической) культурой. Соответственно, внешняя очевидность и наглядность изображенного сюжета определило имя-название, нарекаемое городским зрителем в словах «Девочка с шаром».
Данному произведению годами позже перед аукционной продажей на Sotheby’s было утверждено авторское название в форме «Любовь в мусорной корзине» («Love is in the Bin»). Факт внезапно проявленного интереса Бэнкси к имени собственного творения обоснован не особым условием определения (репрезентации) нового смысла картины в глазах аукционного дома и зрительской аудитории, а концепцией будущего арт-действия, преднамеренно ведущего к фактической смерти художественного образа в сфере физического существования (или материалистического мировоззрения).
Подобным актом «после-родительского» именования собственного творения в мире искусства создается культурный пример (прецедент), полагающий изменение эстетики (эстетической формулы) в названии арт-объекта. Произведение через новое имя должно будет изменить свою судьбу, определенную в пространстве культурно-жизненного существования не духовным смыслом своего рождения или идейным направлением (смысловым вектором) в прочтении собственного художественного текста, а стремлением к утверждению незыблемой истины смерти в уничтожаемом образе искусства.
Согласно данному вышеуказанному факту, художественное произведение имеет два названия: первое, установленное зрительской аудиторией по внешнему облику изображенной формы, а второе, задуманное по авторскому (родительскому) взгляду предуготовленного уничтожения, свершившегося к тому же наполовину – картина не была полностью уничтожена.
Свобода в нарекании безродного существа именем при рождении обычно отражает факт очевидности, обусловленной либо названием места, при котором свершилось появление на свет, либо внешней формой – чередой особых отличительных черт, отражающих существенную выразительность в визуальном мире, и краткостью (лапидарностью) имени, выраженного в слове.
Обратимся к положению имени данного произведения в качестве безродного образа.
Соответственно, на картине изображены, с одной стороны, девочка (или возможность образа в виде девочки, поскольку в данном сюжете предполагается культурный стереотип, который не формирует точное утверждение видимой формы), а с другой стороны, улетающий или лучше летящий шар. Но так ли это на самом деле? Действительно ли культурный смысл ограничен общераспространенным сочетанием образа ребенка с воздушным шаром? Ведь оттеняющий цвет и форма шара с точностью определены как сердце! Почему было бы не назвать «девочка с улетающим или исчезающим сердцем» или «девочка, отпустившая сердце, наполненное газом гелием или, например, собственным дыханием». Очевидно, что философский подход к имени установил бы более глубокий смысл к сущему внутреннего мира произведения; но факт философского размышления через имя художественного произведения требует авторского установления данного имени, идейного участия создателя в виде мышления (размышления), зафиксированного в логосе-слове; а если автор отпускает (отчуждает) свое произведение в безымянное общество индивидов социальной структуры, и данная структура не имеет глубокой духовной или, например, религиозной созерцательности, то принцип именования будет определен формой коллективного мышления на основаниях краткого и однозначно понятного определения в контексте массового мировосприятия.
Следует также указать на культурно-философскую ремарку, что традиции безымянной живописи характерны для образов религиозной сферы, утверждающей в объекте искусства единый смысл божественного творческого акта в дольнем мире земного существования; равно как и возможность именования произведения искусства в пространстве религиозной эстетики строго ограничена духовным текстом, декларирующим осознанную точность в обращении духа верующего к божественной сущности через образы-лики. Например, художественно-эстетические положения в иконописи строго подчинены христианским догматам, определяющим внешний образ и символические формы в произведении.
Итак, безавторское имя картины, данное аудиторией, суть ее духовного рождения, и авторское требование к назначению нового имени при появлении картины в коммерческом свете – суть ее бездушной смерти в сфере современного арт-пространства. Слова, произнесенные Тарасом Бульбой отпавшему сыну Андрию, в одноименной повести Н. В. Гоголя – «Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью!» – есть акт трагедии, определенной корыстным предательством Андрия казачьего духа вольницы; а уничтожение картины «Девочка с шаром» есть акт родительского корыстного предательства собственного духа в угоду всеобщей потехе на уровне массового эпатажа.
К. Никулушкин
